Наказание

Молодой шведский журналист Стиг Дагерман по заданию шведской газеты съездил в 1946 году в западную зону оккупации Германии. С 26 декабря 1946 по 28 апреля 1947 года его очерки печатались в газете. В 1947-м были изданы отдельной книгой под названием «Немецкая осень». Книга пользовалась и пользуется заслуженным успехом, не раз переиздавалась. В 2023 году ее перевели и издали в России. А я о чем? Запаздывание нам привычно. Благодаря запаздыванию мы по-другому читаем припозднившуюся книгу, чем ее современники. Можем, например, оценить, насколько верны были прогнозы Дагермана относительно денацификации и послевоенного восстановления страны. Неверны на все сто процентов. Дагерман полагал, что Германия настолько руинирована, что восстановить себя она не сможет, как бы ей ни помогали. Дагерман полагал, что процесс денацификации бюрократизирован, часто несправедлив, и целей своих он не достигнет. Судите сами, насколько был прав Дагерман. С другой стороны, современный читатель (особенно русский) не может не задаться вопросом: а вдруг то, что появлялись такие книги — с сочувствием… к побежденным немцам, с рассказом о том, как им тяжело жить впроголодь в разбомбленных до остовов домах, и помогло как восстановлению страны, так и ее денацификации? Вот Стиг Дагерман описывает процесс денацификации. Спор на этом процессе. Молодой денацифицируемый человек (бывший член НСДАП) криком кричит: «А я в чем виноват? Когда я в партию вступил, все западные лидеры с Гитлером в десны жахались! Я фотографию видел. Папа римский Гитлеру руку жмет, а мне отвечать?!» Дагерман с заметной неприязнью приводит шутку юриста, а мне нравится: «Знаете, у меня нет возможности прислать повестку в нашу комиссию папе римскому». И то: ты за себя ответь, на папу не кивай... римского. Но это я так думаю или чувствую, а Стиг Дагерман входит в положение молодого человека, и даже в положение еще одного денацифицируемого эсэсовца входит. А тот такой выдает аргумент: «А я что? Всех, у кого рост — метр восемьдесят и выше, в военкомате записывали в части СС. Я что, виноват, что у меня такой рост?» В самом деле, за что тут наказывать? Выходит, есть за что... Но не столько адвокатская, сколько сочувствующая позиция шведа, ей-ей… симпатична, человечна. И потом, он очень хорошо пишет. «Днем она (немецкая беженка из Будапешта. — Н. Е.) помогает семье местного врача или гуляет по южному берегу Везера и скучает по Будапешту. Два раза она пыталась покончить с собой. Теперь весь дом ждет третьего раза». Пушкинский стиль.

Дагерман Стиг. Немецкая осень. Пер. с швед. Н. А. Пресс. — СПб, 2023. — 256 с.

Кстати, о Пушкине...

Замечательный современный филолог Александр Долинин написал книгу про «Путешествие в Арзрум» Пушкина. Сидел дома во время ковидного карантина, перечитывал «Путешествие...». А чем еще лечиться от тоски карантина, как не прозой Пушкина? Он писал не только лучшие русские стихи, но и лучшую русскую прозу. Это ведь из «...Арзрума» Набоков с восторгом цитирует: «“Жатва струилась, ожидая серпа” — опять этот божественный укол». Из всех таинственных сделанных Пушкиным вещей эти путевые заметки — самая таинственная. Почему их так интересно читать? Почему и зачем Пушкин их написал (спустя много лет после того, как без царского соизволения сорвался на Кавказ, в действующую армию)? Что он нам (читателям) хотел этим своим «Путешествием...» сказать? Как надо печатать эти путевые заметки? Так, как они были напечатаны в первом номере созданного Пушкиным журнала «Современник», или так, как их печатал Юрий Тынянов: с вставленным из черновых вариантов описанием встречи Пушкина и опального генерала Ермолова? Разумеется, Долинин старается ответить на все эти вопросы. Однако таинственной эта удивительная книга после ответов современного филолога быть не перестает. Вплоть до самого его ясного и обоснованного ответа: печатать надо так, как сам Пушкин печатал в своем журнале. Вставку о Ермолове надо убрать. Я, например, не уверен, что «Путешествие в Арзрум» надо печатать без тыняновской вставки. Самоцензуру в условиях деспотического режима никто не отменял. Я уверен, что великое стихотворение Александра Твардовского «Я убит подо Ржевом...» следует печатать с лучшими в нем строчками, которые сам поэт не напечатал, но написал: «Мы — что кочки, что камень, только глуше, темней. Наша вечная слава, кто завидует ей? Нашим прахом по праву завладел чернозем, и посмертная слава — невеселый резон». Это мое замечание не отменяет тот факт, что исследование Александра Долинина о путевых записках Пушкина — великолепная работа, которую читаешь с неослабным интересом.

Долинин А. А. Путешествие по «Путешествию в Арзрум». — М., 2023. — 308 с.