Ратчино

Я как увидел на карте Кингисеппского района такое название, так и сотрясся от восторга. Даже поехать туда захотел, но… увы, на двух автобусах туда и обратно, а от автобусной остановки пехом четыре кэмэ? Слуга покорный, а моторизованному другу сейчас не до меня. Своих проблем хватает, как и у всех нас. Но посмотрел все же, что это за Утешение такое на берегу реки Сумы. То есть на берегу рукотворного озера. Поставили плотину, получилось озеро, на озере намыли два островка. Для красоты, гармонии и… утешения.

Сначала деревня именовалась Ратчино. Входила в состав огромных владений герцога Ижорского, «полудержавного властелина», Александра Даниловича Меншикова. В 1727 году Меншиков по указу сына царевича Алексея Петровича (Александр Данилович был главным драйвером так называемого дела царевича Алексея) сослан. Земельные его владения раздаривались. В 1730 году Ратчино досталось майору лейб-гвардии Преображенского полка, Ивану Ивановичу Альбрехту.

Не за так, а за верную службу был одарен землей и крепостными майор лейб-гвардии императрицей Анной Иоанновной. Майор осуществлял негласный, секретный надзор за дочерью Петра, Елизаветой Петровной, будущей императрицей, Елизаветой. По-простому говоря, шпионил и стучал. В российской державе такие услуги ценятся очень высоко. На том стоим неколебимо, как на базальтовых основаниях, поверх которого хлюпает болото.

С той поры Ратчино с перерывом (1742–1805) принадлежало роду Альбрехтов, потомков прусского дворянина Людвига фон Альбрехта, завербованного на русскую службу ближайшим сподвижником царя Петра, шотландцем Джеймсом Дэниэлем (Яковом Вилимовичем) Брюсом, создателем русской артиллерии, в свободное от артиллерийских и прочих госзанятий время занимавшимся астрологией и алхимией.

Редко, кстати, бывает, чтобы русские дворянские имения надолго оставались родовыми. Чаще они дробились, переходили из рук в руки. Россия при внешней своей статичности очень динамичная, чтобы не сказать, динамитная, катастрофичная страна. Карл Маркс, обозвав нашу страну: «Неподвижным Монголом» не заметил, что у него получился оксюморон. Какие же монголы — неподвижные? Еще как подвижные — кочевники же...

В 1742 году в результате дворцового переворота после смерти Анны Иоанновны на престол взошла «дщерь Петрова», Елисавет. Как вы думаете, что стало с уже генерал-майором Иваном Ивановичем Альбрехтом? Правильно. Ничего хорошего. Стукачество — занятие прибыльное, но бризантное, взрывоопасное. В общем, по петровским временам и временам Анны Иоанновны обошлись по-человечески. Елизавета подчеркивала: после жесткого правления Анны — оттепель. (И еще некому было написать: «Не дразни меня оттепель, не // ворожи переменами к лету. Я родился в холодной стране. // Честь мала, но не трогай хоть эту».)

У Ивана Ивановича отняли часть имений, а самого Ивана Ивановича сослали в его имение Котлы (Ямбургского уезда, ныне Кингисеппского района). Ратчино досталось генерал-фельдмаршалу, графу Алексею Разумовскому, сыну запорожского казака, который сбежал из дома и добежал до Придворного хора, где и был замечен Елизаветой, ибо был пригож и голос был… закачаешься. Когда голос пропал, будущий генерал-фельдмаршал перешел на струнные, стал играть на украинском народном инструменте, бандуре. Елизавете это тоже очень нравилось. Впрочем, ей многое в Алексее Григорьевиче нравилось. Так что Ратчино с 1742 по 1805 годы было имением бандуриста-фельдмаршала и его потомков.

Смена имени

В 1805 году внук репрессированного (но не слишком) генерал-майора, Иван Львович Альбрехт, и его жена Эрмина Карловна (урожденная фон Крузе) купили Ратчино у потомков бандуриста, генерал-фельдмаршала. До Утешения оставалось по историческим меркам совсем немного, а по человеческим немало. 13 лет.

Сын Ивана Львовича как раз с 1805 года принимал участие во всех войнах и битвах анти-наполеоновской коалиции. Бился, не щадя сил и здоровья, за то, чтобы над всей Европой воцарилась ночь феодальной реакции. Не до конца, разумеется: в Пруссии крепостное право, уничтоженное при наполеоновской полуоккупации, не восстановили. В Испании инквизицию, уничтоженную при наполеоновской оккупации, не восстановили. Во Франции король Луи XVIII Бурбон в 1815 году при Реставрации монархии подписал Конституционную хартию, поклялся соблюдать конституционные права граждан: свобода слова, свобода совести, шествий, митингов — ну, вы знаете. Только в безусловной победительнице корсиканского чудовища, России, — никаких реформ.

Словом, Александр Иванович сражался отважно и героически. Был награжден многими орденами и многими ранами. От последствий этих ран он и скончался в 1828 году. Его родители похоронили героя в семейной усыпальнице, в Котлах, рядом с прадедушкой, тоже верой и правдой служившему русскому самодержавию, на другом, правда, поприще. Сами переехали в Ратчино.

Переименовали его в Утешение, распорядились построить запруду, чтобы было озеро, на озере намыли два острова (экономические достоинства крепостного рабства, в России уже почти неотличимого от античного — труд рабов дешев), а на берегу озера решили построить замок в модном тогда английском неоготическом стиле. Вот что обидно. Все пишут: построили Иван Львович и Эрмина Карловна. Но ведь не они же строили. Не до такой степени я демократичен, чтобы обижаться: нет фамилий тех, кто в бригадах каменщиков, плотников, кровельщиков возводили этот шедевр. Нет так нет. Обидно, что архитектор, автор проекта, руководитель стройки тоже неизвестен.

Вокруг готического замка (а он и сейчас, в полуразрушенном состоянии, прекрасен) — нечто вроде парка. В совсем уж английском, совсем природном виде. Утешение. Озеро. Облака. Башня готического замка. Лес, как парк, или парк, как лес. Еловый. Ели специально высаживали вокруг замка и рукотворного озера. К озеру от замка были построены специальные спуски и террасы. В 1859 году все это великолепие досталось Елизавете Карловне Альбрехт. Она вышла замуж за полковника лейб-гвардии Конно-пионерного дивизиона, Ричарда Ивановича Трувелера (иногда пишут Трувеллер — и это тоже правильно).

Усадьбу назвали по-новому: Лилино. (Вроде как Трувелерам тогда утешение было ни к чему.) А деревня осталась с удивительным, право же, названием — Утешение. Судя по фотографиям, название и впрямь очень подходит к этой местности с замком (пусть и полуразрушенном, но готике, в отличие от барокко, рококко и классицизма, руинированность к лицу), озером, облаками, еловым бором.

После революций

После коммунистической революции в замке разместилась больница. После антикоммунистической революции в замке ничего не разместилось. Больница выехала. Кроме прочего — за ненадобностью. В Утешении почти не осталось жителей. (Звучит неплохо: «В Утешении никто не живет».) На карте оно еще есть, и его еще не упразднили как населенный пункт (такое весьма распространено в Ленинградской — и не только — области), но жителей почти не осталось.

За двадцать лет замок обветшал. Разумеется, ему помогли обветшать. Не следует забывать, что именно Россия — родина афоризма, который восхитил Карла Маркса: «Страсть к разрушению есть творческая страсть». Афоризм этот Мишель Бакунин сформулировал по-немецки, и звучит он еще грознее: «Die zerstorende Lust ist die schaffende Lust». Статью с этим афоризмом Мишель Бакунин написал по-немецки под французским псевдонимом Жюль Элизар. Вот Маркс и обрадовался, и поделился радостью с Энгельсом: «Наконец-то из-под пера француза вышло что-то стоящее». Он же не знал, что статью написал ненавистный ему Бакунин.

Так вот, благословленная первым теоретиком анархизма цершторендэ Люст постаралась многое натворить в красивом замке. Он все одно (в третий раз повторю) очень красив и печален. Едва ли не утешителен. Обломок романтики, маленький, но замок, на берегу маленького, но озера. Воплощенная в камне тоска по Европе или по мировой культуре. Сейчас (совсем недавно) он сдан в аренду. Вроде как ведутся восстановительные работы. Вряд ли для размещения больницы. Лечить в Утешении и в округе некого. Будет забавно, если выяснится, что арендаторы — потомки Трувелеров. Трувелеры остались в России. Среди советских ученых мелькает эта фамилия. У дворян — крепкая кость и очень хорошее образование.