Аннушка

На урожай мы собрались веселой компанией. И добираться удобно: город совсем близко. Собственно, дача находится в городской черте, в Красном Селе. Но приехал сюда — и словно в другой мир попал, ведь сразу оказываешься в большом саду. От дороги до дачи идти разными заворотами-поворотами. И мы в разговорах проскочили мимо. Но, завидев проходящих гостей, уже торопится к калитке Вера, и Анна Назаровна отрывается от работы. Вера Скалкина — инженер-проектировщик. Анна Назаровна — ее тетушка. Родом она из Вологодской области. В семье было 13 детей, и Анна младшая, возможно, поэтому Вера называет ее Аннушка. Мама Веры в Петербург приехала в 15 лет, Аннушка — в 13. Тогда деревенским паспорта не давали, и из деревни надо было поспеть выехать до 16 лет. В городе у них жила тетушка — работала в услужении. После революции хозяева уехали за границу. Въехавшие в их квартиру жильцы оказались приличными людьми и не только оставили тетушке комнату, но и подыскали работу.

– В советское время можно было устроиться няней, домработницей, секретарем. Был профсоюз, шел стаж. Советский Союз не совсем дикий был, — размышляет Вера. — Во всяком случае, люди были социально защищены. Но я иногда думаю, сколько этим людям пришлось пережить...

Трудилась Анна на Адмиралтейском заводе сварщицей. И в Венгрии работала, причем попала в мятеж 1956 года. Но вспоминает венгерские годы с теплом: «Мадьяры хорошо к русским относились».

Анне Назаровне очень идет это имя — Аннушка. И одета она модно: платье в цветах и панама в винтажном стиле. Полы моет до сих пор вручную — никаких современных швабр не признает. С довоенных времен у нее осталась и привычка перемывать всю посуду и фарфор перед праздниками. Первую блокадную зиму Аннушка провела в городе, мама Веры всю блокаду работала в госпитале, отец, будучи моряком, защищал Ленинград, награжден орденом Красной Звезды. Возможно, поэтому Вера любит пить чай из чашек, которые теперь дарят ко Дню Победы.

Яблочко наливное и сныть обыкновенная

Всю нашу компанию ведут в сад. Выдают всем по ножичку, и каждый выбирает, что ему по вкусу: белый налив, осенние полосатые, они же штрифель. Другие сорта — без официального названия. «Покупаешь-сажаешь одно, а вырастает другое», — отмечает Вера.

С нами приехала Ирья — травник из Болгарии. Она ходит с мешочками и кисетами и собирает корешки и травы. Пока гости развлекаются, старшие заняты по хозяйству. Муж Анны Назаровны Анатолий Васильевич налаживает газонокосилку, чтобы обкосить сад.

Обед готовим все вместе. На столе — масло из Вологды в вологодском горшочке. И чай на травяном сборе, и печенка по болгарскому рецепту. Анна Назаровна приготовила борщ из даров огорода. – Как мне нравится, — говорит Ирья, — когда каждый готовит то, что умеет и любит! И получается дружно, необычно, вкусно.

Анна Назаровна рассказала, что соседка очень любит сныть. В любую еду кладет. Этот упрямый сорняк — уникальная пищевая травка. Говорят, ее химический состав близок к формуле нашей крови. Помогает, считается, при ревматизме, подагре, диабете, невралгии, ранах и даже раке.

После обеда собираем сныть, и Аннушка запевает старинные (как она говорит, пристольные) песни, которые пели в Вологодской области во времена ее детства.

– Вера, а вы сныть едите?

– Да у нас, как в сказке про яблоньку, — смеется Вера. — Девочка отвечала дикой яблоньке: «Я у батюшки с матушкой и наливные садовые яблочки не ем». Позже, правда, съела.

Речь зашла про здоровье, и Вера делится своими наблюдениями:

– В разных поколениях через каждые десять лет отслеживаются и свой опыт, и даже свое состояние здоровья. Сегодня люди почему-то здоровьем слабеют. При этом Вера отмечает, что раньше много вдовцов было, многие женщины умирали в родах. Фельдшеры не всегда справлялись с осложнениями, а больницы далеко. Так и отец рано осиротел. Его взяла подруга матери, будучи еще в девушках, потом вышла замуж в этом же семейном клане, а отец называл ее матушкой.

– Тогда детей забирали к себе, в семьи. А деды наши умели все. Порой слушаешь воспоминания Аннушки и думаешь: «Какие хозяйства разрушены! Какие люди были крепкие!»

Анна Назаровна еще ни разу не сверлила зубы, и они у нее практически все на месте. А ведь пережила голод, войну, работала много, всех вокруг опекала. Но нет обыкновения пить по расписанию таблетки, отвары, что-то полоскать и парить. – Вообще, если для здоровья ничего не делать — и лягушку простуда прохватит. Но Аннушка у нас стойко держится. Встают старшие дачники не на заре. Завтракают не торопясь. Потом заняты по хозяйству. Обед аристократический — в пять.

Модерн и прованс

В детстве Вера ездила на дачу к дяде на Карельский перешеек («Место сказочное, залив!»), куда в свое время переселили целые колхозы из-под Вологды (район затопили, и, плывя по Шексне, можно было увидеть в воде колокольни). А сын Веры рос здесь, на красносельской даче, теперь любит отдыхать под Приозерском. В доме кухня, две веранды, два входа, чердак, большая жилая комната. У входа из сада гордость Веры — новая крепкая просторная скамья, на ней приятно пить чай-кофе с Вериными пирогами.

Комната в три окна, на каждом раритетные белые занавески. Стоит кровать с шишечками и белым подзором. На ней гора подушек, накрытых кружевной накидкой. Все белоснежное, кипенное, аж хрустит. В кухне на окне — вышивка в стиле модерн. Эту занавеску некогда Аннушке подарила соседка по коммуналке, старше ее, так что это, возможно, аутентичный модерн. А в серванте хранится чашка, подаренная соседями по коммуналке отцу Веры.

– Тогда телевизоров не было, а была у нас только черная тарелка, как в кино показывают, и соседи — а жили они впятером в 12-метровой комнате — приходили к нам пообщаться.

Отапливаются печкой-буржуйкой, есть и современный обогреватель. Старшие живут здесь все лето до холодов.

– Я смотрю на эту счастливую семью и поражаюсь. Они уже полвека вместе! Вот Аннушка скажет, что надо сделать. И Анатолий Васильевич не спрашивает, зачем да как. Сразу делает. Надо, значит, надо.

И вот наступает момент сбора букетов гостям. Букеты наполняются и цветами из соседского сада. Этой семье везет и на соседей.