Домашний круг
-
Дожди и яблокиДожди, однако. В зеленой траве лежат чисто вымытые крутобокие яблоки. Куда их девать? Четыре года тому назад мама (Царствие ей Небесное) нашла где-то в окрестностях конный завод. Приехали, забрали урожай на корм лошадям. Что может быть прекраснее: красивый конь ест красивые яблоки! Сидючи на веранде, глядя на дождь, ожидая солнца, что бы почитать такое — проверенное, выверенное; старое, но новое?
-
Каждому грибу — поклонГод выдался грибным. Мне лишь самый ленивый не прислал фотографии, на которых запечатлены ведра, тазы и другие вместительные емкости, полные только что собранных белых, подосиновиков, лисичек и прочей радости. И сама, каюсь, успела сбегать в лес… А ведь все собранное нужно как-то сохранить, приготовить на радость себе, друзьям и близким. Если (ну, вдруг!) кто-то не знает, как к этому делу приступить, — расскажем.
-
Ящеры и НабоковСтегоцефалы. Реконструкция
…Ведь что такое фантаст? Настоящий фантаст, он — реалист. Он должен (или вынужден) верить в то, что он придумал. Тогда и ты (читатель) поверишь в выдумку. Увидишь ее воочию и порой (частой порой) содрогнешься. Платон вообще полагал, что люди ничегошеньки не выдумывают. Они все вспоминают. Любая наша выдумка (по Платону) — это то, что мы (или наши предки) видели, да забыли. Да вот и вспомнили.
-
Осенняя радостьНе зря говорят, что человек может считаться одиноким, если никто не привозит ему с дачи кабачки. Ну и тыкву, конечно. Урожай они дают обильный, и счастливые (или замученные) огородники спешат им поделиться со всеми, до кого могут дотянуться
-
Тина карантинаХорошо покурить на балконе. На опустевшей детплощадке детсада две вороны гоняются за котом. Все зелено, но, ежели прячется солнышко, холодновато. Хорошо. И книжки стоит почитать… хорошие. Захватывающие.
-
Фуэнте Овьехуна на финско-русский ладЯ вычитал эту историю в книге уроженки села Малая Загвоздка (Ala-Sakoska), ставшей известной финской поэтессой и переводчицей, Аале Тюнни: «Инкери, моя Инкери». Призеерши XIV Летних Олимпийских игр в Лондоне, между прочим. Золотая медаль по литературе в номинации «Литературные произведения» за поэму «Песни Эллады». Олимпиада 1948 года была последней, где помимо спортивных проводились и художественные соревнования: архитектура, музыка, скульптура, живопись, графика, литература. Так что уроженка деревни Гатчинского района Малая Загвоздка — олимпийская чемпионка.
-
Сладкий кусочек радостиНадо только хорошенько выспаться, или пореветь минут десять, или съесть целую пинту шоколадного мороженого, а то и все это вместе — лучшего лекарства не придумаешь.
Рэй Брэдбери, «Вино из одуванчиков» -
КАЖДОМУ ГРИБУ – ПОКЛОНФинны не едят подосиновики, в Англии употребляют только «фермерские» грибы, в США на «тихую охоту» нужна лицензия… У нас – раздолье! Собирай, что хочешь, и готовь, как умеешь!
-
Дудка НадсонаВсю свою короткую (24 года и месяц) жизнь поэт Семён Яковлевич Надсон дудел в дудку. Однотонную и печальную. Нам сейчас вчуже странно, как могла быть эта дудка … популярна, знаменита, нарасхват. Нет, одна строчка из всей многословной риторики чахоточного юноши в память врезается: «Как мало прожито, как много пережито», но в целом — тоска, читать невозможно. Сейчас.
-
Бутылка кислых щей...Каждый требовал себе излюбленный напиток. Кому подавалась ароматная листовка: черносмородинной почкой пахнет, будто весной под кустом лежишь; кому вишнёвая — цвет рубина, вкус спелой вишни; кому малиновая; кому белый сухарный квас, а кому кислые щи — напиток, который так газирован, что его приходилось закупоривать в шампанки, а то всякую бутылку разорвёт.
В. Гиляровский. Москва и москвичи
-
Припозднившаяся зимаИ снег повалил за окнами. Как вовремя. Зимы ждала, ждала природа, снег выпал только… в конце апреля, ломая стиховой и природный размер. Не почитать ли сказки и про сказочника? Чудеса ведь вокруг нас. Сплошные чудеса. И страшные, и обычные, обыкновенные.
-
Памятник мишениБывают странные сближения. Их называют символами. Иной раз и не поймешь, что это символ, а потом подумаешь и сообразишь: символ, да еще какой! Иронический, то есть вроде и смешной, а с другой стороны — скорее грустный. Это я понял, когда катался по Пушкину и Павловску с друзьями, Сережей и Владленом, и двумя дамами. Дамы молчали и слушали. Было что послушать. Владлен и Сережа знают о двух этих городках все или почти все.
