Домашний круг
-
Дом с глазамиЗнавший русский язык, как никто; умевший пользоваться и словом, и сюжетом (недаром он предпочитал «всем историям о человеке, потерявшем свою тень, одну-единственную повесть о всаднике без головы»), Николай Семенович Лесков слышал, что Систербек по-русски звучит лучше, таинственнее, звонче, чем Сестрорецк. Потому-то в его квазипростонародном сказе про Левшу Сестрорецк зовется Систербеком. Так и будет: Систербек.
-
Грибы и цветы«Тяжелые, как грибы, цветы. Прекрасные, как цветы, грибы». Это поздним летом и ранней осенью. Весной грибы, как и цветы, легки и хрупки. Прекрасны, но не так, как цветы. Скромное великолепие подснежников и примул совсем иное, чем сюрреалистическая, фантастическая красота похожих на грецкие орехи сморчков и похожих на узорные минареты, стройных строчков. Не поверите: вчера в лесу на сугреве, на полянке набрал сморчков и строчков. Жена выбросила. Поганки, говорит. Однако выползают. Лето идет. Все-таки идет.
-
Обед на берегу Балтийского моряВместо открытого окна в Европу у нас образовалась форточка. Но ведь всегда можно отправиться в путешествие, не выходя из дома. В гастрономическое. Достаточно приготовить что-нибудь из той национальной кухни, которая сегодня по душе. Попробуем?
-
Книга и местоТрижды перечитывал эту книгу. Не потому, что понравилась, скорее наоборот — потому, что слишком не понравилась. Нет, не плохо написана. Прошла проверку временем. Написана гениально. Перечитывал ее для того, чтобы понять (или почувствовать), за что эту книгу так любят. Не понял и не почувствовал. Зато столкнулся с очень интересным феноменом: и в третий раз ее перечитав, я ничегошеньки из нее не запомнил. Как метлой вымело все, что прочел.
-
И на закуску, и на десертУдивительный это продукт. Из него можно приготовить сотни блюд — и каждый раз получать особый вкус. А мы зачастую даже не пытаемся найти какой-нибудь новый рецепт с ним. Или вовсе спорим, нужен ли он вообще в нашем меню. Узнали? Все очень просто — куриное яйцо.
-
Что делатьМне повезло — я был пусть и шапочно, но знаком с одним из умнейших людей России, с Михаилом Гефтером. Как-то он сказал: «Вопрос Чернышевского “Что делать?” сейчас звучит с растерянной интонацией: “Ну, что поделаешь?”» А и в самом деле, что делать в эти полные тепла и солнца ранневесенние дни? Василий Розанов ответил так: «Варенье варить…» Как ни странно, ему вторит самый талантливый журналист современной России: «Если вы не можете ничего сделать, не терзайте себя новостями. Успокойтесь. Варенье варите. Книжки читайте». Последуем совету. Почитаем.
-
Паннекокены, раггмунки и окономияки к МасленицеМасленица в этом году захватила два месяца (28 февраля — 6 марта). Главное ее блюдо — блины — едят с удовольствием, пожалуй, все. И не только в праздник, и не только в России. Блины издревле готовят во всем мире по десяткам разнообразных рецептов. Так что у нас есть повод устроить небольшое гастрономическое путешествие.
-
Больная веснаКосит будто косой. В Публичке, где ваш покорный слуга служит, половина отдела на больничном. Один мой шапочный (богатый) знакомый уехал на свою дачу, на остров в Ладожском озере, и забился там, пережидая. На северном острове под шорох таянья снега, льда и голых ветвей сада, леса должно быть хорошо. А мы? Что делать нам? Читать... Благо есть что.
-
ЭнсоПочему меня так влечет русская Финляндия? Когдатошняя русская Финляндия? «Невольно к этим грустным берегам...» — ну и так далее? Как нечто бывшее, исчезнувшее, но оставшееся, по крайней мере, в памяти? В сохранившихся домах, а то и в памятниках? В печатных источниках? Или как нечто несостоявшееся, могшее стать, но не ставшее? Это, пожалуй, вернее.
-
Вкусное начало дняЗима… Темно, холодно, погоду лихорадит. И спать хочется. А просыпаться надо. Гораздо лучше раздражающего будильника поможет пробудиться запах свежего кофе. И вообще, грамотный завтрак сделает ваш день намного радостнее.
-
Синий ледокУвы... В шезлонге не разлечься. Вчера по синему ледку мчал в Мариинскую больницу с передачей для подруги, сломавшей шейку бедра. Синий ледок (между прочим, очень красивый на вид) подвел. Оскользнулся, грохнулся, рассыпал яблоки. Пожилой (моего возраста) ленинградский интеллигент помог подняться, собрать яблоки. Счищая влажный снег с моей спины, задумчиво заметил: «Мда... Эпидемическое членовредительство». Почему в этот момент я подумал о книге, про которую я давно уже не решаюсь написать? Бог весть...
-
Гек и КовалевоЕго все называли Гек. Он был здоровенным, бородатым, веселым, косая сажень в плечах. Имя Гек ему шло. В нем было что-то от веселого, безбытного, лихого Гека Финна. Не инфантильное, не детское, но… подростковое. Гек Финн ведь (вот что удивительно) — взрослый. Взрослый подросток. Таким он и был, Гек Комаров, Геннадий Федорович Комаров, бескорыстный рыцарь русской поэзии.
