Домашний круг
-
С Рождеством, православные!7 января Рождество празднуют не только в России. Это особый день и для Иерусалимской, Сербской и Грузинской православной церкви.
-
Разговоры по дороге к дому художникаНа фото: дача Пушкина
По улицам «игрушечного городка» (так назвала Царское Анна Ахматова), которому так идет любая осень, и поздняя, и золотая, мы ехали к дому художника Чистякова. Этот художник исполнил евангельский завет: умер для славы, но принес урожай сторицею — своими учениками. Кто знает художника Чистякова? Да почти никто. И то сказать, художник он был средний. А кто не знает: Поленова, Серова, Врубеля, Коровина, Репина? -
Понимать и закусыватьБелый снег. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка. (Ой, по нынешним-то временам эта лермонтовская метафора опасна. Пришьют пропаганду нетрадиционного. Поди потом оправдывайся: это ж Лермонтов! — Ах, еще и Лермонтов...)
-
Клякса, черная курица и чернохвостая белкаЧерная-черная собачка пучила выпуклые глазенки, сидючи на руках у художницы. «Пекинес?» — спросил я. «Она самая, — отвечала художница, — только почти ничего не видит. Вот, гляделки совсем мутные. И почти не ходит. Ползает. Болезнь позвоночника». — «И зубов у нее почти нет», — задумчиво предположил я.
-
Опоздавшие в ЛетуСейчас за окошком — вымокший под осенним мелким дождичком сад, в траве лежат крутобокие яблоки, а вы вот читаете это — и, поди, уже белые мухи летают. Запаздывание. Вечно литераторы запаздывают. Фиксируем нечто, а оно уже прошло, наступило новое. Тут уж одно из двух: или угадал новое, или промазал. Или: «Ты гляди — попал!», или: «Ну, это было и прошло. Чего былое ворошить?» Дождик, садик, крутобокие, омытые дождем яблоки.
-
Смак по-сербскиЛюбите мясо? Вот так, чтобы без него ни дня? Любое, по-разному приготовленное, с гарнирами и без них? А хлеб? А хлеб с мясом и соусами? Если киваете, вам срочно нужно познакомиться с сербской кухней.
-
ЖараЛето дает последний бой, но тем он яростнее. Жара оглушительная. Яблок — немерено, куда девать — непонятно. Говорят, большой урожай яблок — к войне. К очень большой войне. Вот и почитать стоит про большую войну. Про то горе, которое она приносит людям; про то, с какими потерями люди выходят из этой войны.
-
Скважина в древность«Ну, — сказал мой приятель, трогая машину с места, — твой выход, Елисеев, ехать долго. Потремезди...» Я мельком глянул на зевающую жену и другого моего приятеля, вежливо заметил: «Как ты груб. Впрочем, подход верен. Если хочешь, чтобы анекдотчик и болтун заткнулся, нужно предложить ему поговорить. Все анекдоты, хохмы и историйки как ветром выдует у него из головы. К тому же ты поднял нас ни свет ни заря, везешь показывать нечто уникальное, из ряду вон, — тремездеж на твоей стороне. Твой выход».
-
BUEN PROVECHO! BON PROFIT!Приятного аппетита мы пожелали (сначала — по-испански, затем — по-каталонски), а теперь попробуем разобраться, стоит ли устроить себе испанский завтрак, обед или ужин.
-
Экономьте воду — пейте бельгийское пиво!Это надпись на сувенирном магнитике из Бельгии. А почему бы и нет? Летом особенно хочется холодненького. Вот пива, например. Бельгийское вполне может поспорить по качеству и разнообразию с немецким и чешским. Ну, а где пиво, там и еда. В Бельгии она весьма интересна.
-
Допустим, четвергА потом погода испортилась... А может, исправилась? После жары африканской — северное лето, карикатура южных зим. Дождь, конечно, но прохладно. И грибы! Здоровенные! Боровиков пока нет. Красные, в широкополых шляпках — или плотно прижатых к тулову чепчиках. Кажется, их называют челышами. Почитаем после дождя и грибов хорошее, человечное, умное...
-
Купчино: между Гашеком и ДундичемТак уж устроено. Вся наша жизнь зажата между двумя авантюристами. Сами-то мы совсем не авантюристы. Скорее уж… Швейки. Персонаж, созданный воображением одного из авантюристов. Борис Слуцкий вспоминал, что на фронте не было таких солдат, как Василий Теркин, до того, как его выдумал Твардовский, а после такой тип человека появился. Так и Швейка не существовало до выдумки Гашека. Были отдельные швейковские черты, которые писатель сконцентрировал, собрал — и пожалуйста: со своей идиотской улыбочкой Швейк зашагал по жизни: «Так точно, господин поручик, я — идиот».
