Домашний круг
-
Время брать быка за рогаЗаканчивается високосный год. И это не может не радовать. Хочется пожелать всем, чтобы черные полосы в нашей жизни стали толщиной с нитку, а белые расширились до горизонта. Счастья нам!
-
Мягкий каменьФридрих Вильгельм и его супруга
Болотный туф. В Италии — травертин. В России — пудостский камень. Природный оксюморон — камень, который при добыче режется ножом или пилой, потом твердеет. Камень, который выглядит древним, древним, а раз так, то… монументальнее прочих — и гранита, и мрамора. В Риме из него построены Колизей и собор Святого Петра. В Петербурге — Казанский собор, статуи у Ростральных колонн. Вообще много что из этого камня в бывшей столице Российской Империи и вокруг нее построено. Оксюморон (или парадокс) длится и тлится: то, что кажется древним и монументальным (сносу нет), быстрее всего ветшает, особенно в нашем, не римском, климате. И еще этот камень меняет цвет.
-
Снег и светСнег пошел еще гуще. Он почти рифмуется со светом. От снега светлее, уютнее, пушистее. Ничего хуже нет бесснежной зимы, особенно здесь, в Петербурге. И так-то темень, а тут хоть снег эту темень высвечивает. И за город можно съездить. Рощи уже не голы, а опушены снегом, будто светом. Хорошо. Что бы такое же почитать — пушистое, пусть и холодное, но уютное?
-
Собачья пораПо холодному саду хищно скользят пушистые (чтобы защититься от холода) кошки. Кошкам идет быть бездомными. Они делаются еще хищнее, еще грациознее. Собакам быть бездомными не идет. Они делаются еще печальнее. В осеннюю пору я чувствую себя брошенным псом. Хочется забиться в теплую нору (рифма случайна) и там согреться. Книга — лучшая нора для человека. Даже мрачная книга.
-
Осенняя радостьНе зря говорят, что человек может считаться одиноким, если никто не привозит ему с дачи кабачки. Ну и тыкву, конечно. Урожай они дают обильный, и счастливые (или замученные) огородники спешат им поделиться со всеми, до кого могут дотянуться.
-
Человек с семью именамиЭто было давно. В начале нулевых. Жгуче-морозная, но солнечная зима. Сортавала — городок, заваленный снегом. Странный такой городок. Архитектурно странный. Оксюморонный, что ли? Остатки уездного николаевского ампира, суровый северный модерн, финский конструктивизм, советский конструктивизм и кое-где встречающиеся здания нефтяного просперити начала нулевых.
-
Дожди и яблокиДожди, однако. В зеленой траве лежат чисто вымытые крутобокие яблоки. Куда их девать? Четыре года тому назад мама (Царствие ей Небесное) нашла где-то в окрестностях конный завод. Приехали, забрали урожай на корм лошадям. Что может быть прекраснее: красивый конь ест красивые яблоки! Сидючи на веранде, глядя на дождь, ожидая солнца, что бы почитать такое — проверенное, выверенное; старое, но новое?
-
Каждому грибу — поклонГод выдался грибным. Мне лишь самый ленивый не прислал фотографии, на которых запечатлены ведра, тазы и другие вместительные емкости, полные только что собранных белых, подосиновиков, лисичек и прочей радости. И сама, каюсь, успела сбегать в лес… А ведь все собранное нужно как-то сохранить, приготовить на радость себе, друзьям и близким. Если (ну, вдруг!) кто-то не знает, как к этому делу приступить, — расскажем.
-
Ящеры и НабоковСтегоцефалы. Реконструкция
…Ведь что такое фантаст? Настоящий фантаст, он — реалист. Он должен (или вынужден) верить в то, что он придумал. Тогда и ты (читатель) поверишь в выдумку. Увидишь ее воочию и порой (частой порой) содрогнешься. Платон вообще полагал, что люди ничегошеньки не выдумывают. Они все вспоминают. Любая наша выдумка (по Платону) — это то, что мы (или наши предки) видели, да забыли. Да вот и вспомнили.
-
Осенняя радостьНе зря говорят, что человек может считаться одиноким, если никто не привозит ему с дачи кабачки. Ну и тыкву, конечно. Урожай они дают обильный, и счастливые (или замученные) огородники спешат им поделиться со всеми, до кого могут дотянуться
-
Тина карантинаХорошо покурить на балконе. На опустевшей детплощадке детсада две вороны гоняются за котом. Все зелено, но, ежели прячется солнышко, холодновато. Хорошо. И книжки стоит почитать… хорошие. Захватывающие.
-
Фуэнте Овьехуна на финско-русский ладЯ вычитал эту историю в книге уроженки села Малая Загвоздка (Ala-Sakoska), ставшей известной финской поэтессой и переводчицей, Аале Тюнни: «Инкери, моя Инкери». Призеерши XIV Летних Олимпийских игр в Лондоне, между прочим. Золотая медаль по литературе в номинации «Литературные произведения» за поэму «Песни Эллады». Олимпиада 1948 года была последней, где помимо спортивных проводились и художественные соревнования: архитектура, музыка, скульптура, живопись, графика, литература. Так что уроженка деревни Гатчинского района Малая Загвоздка — олимпийская чемпионка.
