Любой авангардистский проект нарочит. Иными словами, ты сразу замечаешь и странность, и в чем она заключается. А если ощущение чего-то фантастичного возникнет перед вполне реалистической картиной? Собственно, этого-то и добиваются постмодернисты. В Ручьях мы сразу и почувствовали тот самый постмодерн. Есть какая-то странность, но не понимаешь, в чем она. Будто что-то военно-морское вплыло в русскую деревню, чтобы там и остаться. Не то чтобы дома вытянулись по берегу Балтийского моря. Дело — в самих домах.

В каждом обязательно присутствует некая военно-морская деталь: трап, иллюминатор или еще какая-то хреновина — естественная и потому незаметная среди волн, но здесь, будучи впечатана в деревянный дом, удивительная, хотя и не бросающаяся в глаза. Казалось, что корабль не просто вплыл в деревню, а по ней расплылся. Все именно так и было. А если еще учесть, какой это был корабль и что было на месте деревни, — тут и проступит символ сквозь странную, нелепую историю.

Деревня была тиха, как пустая квартира, — или как бумага, по мандельштамовскому определению. Я пристроился справить нужду у забора, тут же был обруган невесть откуда взявшимся хозяином участка и извинился. «Я вижу, — вежливо сказал хозяин, — что имею дело с интеллигентным человеком». Я возражать не стал. Тогда хозяин предложил мне посетить его «гальюн».

Я вышел потрясенный. «Но это же, — сказал я, — в самом деле гальюн». — «Ну да, — кивнул хозяин, — он вырезан из корпуса крейсера “Аврора”». Мы с приятелем открыли рты и уши. Гостеприимный хозяин широким жестом очертил вкруг себя пространство: «Да тут все с “Авроры”». Все эти трапы, лесенки, иллюминаторы. Да, да, с той самой, что вроде бы стоит у Нахимовского училища в Петербурге. С той самой, которую поднаторевший в мифологии адмирал Макаров обзывал «вавилонской блудницей». (Аврора — богиня утренней зари. Поднимается над миром, скидывая одежды, и в алом зареве — чем не блудница, чем не вавилонская?) Участница Цусим-ского сражения. Та самая «Аврора», что подала сигнал к захвату Зимнего дворца и аресту демократического Временного правительства большевиками-экстремистами.

Символ, знаете ли… Хотели втащить русскую деревню во всечеловеческую цивилизацию и расплылись по ней, где трапом, где иллюминатором.

Прежде чем рвануть по Зимнему холостым зарядом, крейсер поучаствовал в февральской революции. 27 февраля 1917 года капитан «Авроры» Михаил Никольский поместил в корабельный карцер «агитаторов и подстрекателей», арестованных в городе патрулями. Матросы потребовали освободить арестованных. Дескать, мы не плавучая тюрьма. Арестованных освободили. Матросы их приветствовали чуть что не овацией. Никольский приказал матросам разойтись. Ноль внимания, тогда капитан, обнаружив на палубе бунт, рванул аж два пистолета. Одного матроса убил, двух ранил. Бил влево и вправо. Вечером вызвал к себе старшего механика, отдал нательный крест и обручальное кольцо, попросил передать жене, если что-то случится.

На следующий день подошла к крейсеру многотысячная толпа демонстрантов под красным флагом, присоединяйтесь, мол, товарищи моряки. Матросы стали присоединяться. Рассказали демонстрантам про вчерашнее событие. С офицеров сорвали погоны, отвели на берег, затем предложили нести красное знамя новой свободной России. Никольский отказался. Его убили. А заодно и Ограновича.

Но все одно — удивительно, как же крейсер доплыл до Ручьев? Какая нелегкая его сюда принесла? Славный абориген показал нам с приятелем торчащий из моря киль «Авроры». «Волнорез хотели сделать, — объяснил он, — не получилось… Видите, как легла…» Конечно, то, что было волной в бурю, волнорезом уже не станет. Не получится.

В 1984 году «Аврору» поставили на капитальный ремонт. И не просто отремонтировали, а фактически ликвидировали. Киль и остов спилили, заменили новоделом, поставили на бетонное основание. Надо полагать, чтобы не уплыл. Как тут не поверишь в исторические предчувствия? За два года до перестройки распатронить и поставить на вечную стоянку ревкрейсер, чтобы больше не рыпался. Остатки вывезли за Сосновый Бор и бухнули в воду поблизости от деревни Ручьи.

Это была не просто деревня. В 1930-е годы здесь строилась самая крупная военно-морская база на Балтийском море. Полуофициальное название ее было — «Второй Кронштадт». А кто ее строил в тридцатые-то годы? Вы правильно догадались… Здесь был крупный концлагерь рядом с поселком городского типа, скорее небольшим городком: с каменными домами, газовыми плитами в квартирах, кинотеатром, Домом культуры. Все это было построено и строилось зеками, разумеется. Здесь же были причалы, опять-таки места стоянки кораблей. Только использовать по назначению эту морскую базу так и не удалось. В августе 1941 года предполагали именно сюда, в Ручьи, перевести Балтийский флот из Таллина, но не успели. 21 августа 1941 года был уничтожен самый западный аэродром Балтфлота, Липово. Флот, вышедший 27 августа из Таллина, остался без авиационного прикрытия. Нацистские летчики расстреливали советские корабли, как мишени в тире.  

Трагедия Таллинского перехода, когда были уничтожены 16 боевых кораблей и 36 транспортов, решила судьбу Второго Кронштадта. Он был уничтожен с 1 по 3 сентября 1941 года. После войны еще долго на берегу стояли остовы домов и всевозможных сооружений, каковые растаскивали новые жители Ручьев, небольшой теперь военно-морской базы все того же Балтфлота. В 1984–1987 годах точно так же был растащен остов «Авроры», от трапа до гальюна. Затем порешили киль сделать волнорезом, но он сделался невольным, неожиданным памятником Таллинскому переходу судов Балтфлота в августе 1941-го. Или Второму Кронштадту? Или вообще нашему всему после холостого залпа крейсера? Так или иначе, но киль торчит из моря в непосредственной близости от бывшего сталинского концлагеря, от домов с влипшими в них, вплывшими в них крейсеровскими частями.