– Как давно существует движение «Против захвата озер»?

– Я организовала его в 2006 году.

– Что послужило причиной?

– Накопилось много фактов нарушения закона в части захвата береговых полос. Я занимаюсь спортивным и экотуризмом, много хожу по лесам Ленобласти, наверное, поэтому раньше и болезненней, чем другие, прочувствовала масштаб этого явления.

– С другими политическими движениями и партиями сотрудничаете? Случаются ли общие митинги?

– На последней акции присутствовали представители Российского социалистического движения. До этого один раз в Ленобласти и один раз в Москве мы проводили совместные акции с партией «Яблоко».

– Но вы себя не ощущаете политическим движением? У вас другие интересы?

– Конечно.

– Можно ли решать те проблемы, которые вы обозначаете, вне политического поля?

– Пока мы не ставим вопрос об изменении законодательства. Добиться исполнения нынешнего — уже достаточно, чтобы в известной степени проблему решить. Она как раз и состоит в пренебрежении к законам.

Хотя, на мой взгляд, одна из причин этого зла — экономическая. Она заключается в превращении земли в товар. Это способствует эпидемии незаконных захватов участков и природных ресурсов. Землю большей частью используют не для того, чтобы на ней жить, а чтобы выгодно вложить капитал. И чем более живописна конкретная территория, тем выгодней вкладывать в нее деньги.

Свободная купля-продажа земли началась в середине 1990-х годов. После этого ситуация изменилась кардинально. Открытые берега возле города стали застраиваться бешеными темпами. Это говорит не о количестве людей, которые срочно захотели сменить образ жизни, а об инвестиционной привлекательности пригородов. Если из земли нельзя будет извлекать прибыль, нарушений станет намного меньше. Конечно, хозяйчики и хапуги, желающие элитного уединения, останутся, но не в таких количествах.

– Вы против частной собственности на землю или против частной собственности вообще?

– Я против свободной купли-продажи земли. Она может находиться в пожизненном бессрочном пользовании с возможностью передачи по наследству. Как, собственно, и было в советское время.

– Вы предлагаете заменить рынок — распределителем… Сейчас рассматриваются законы, которые предполагают бесплатное предоставление земли многодетным семьям, молодым ученым-инноваторам, сельским учителям и так далее. Но у нас льготы очень быстро становятся товаром… 
Сколько человек сейчас в вашем движении?

– Около 50.

– Это постоянное ядро? Что за люди?

– Туристы, участники градозащитных движений. Также те, кто начинал с борьбы за конкретное озеро или лес, а затем стал заниматься и другими «горячими точками».

– Сколько таких точек у вас в зоне ответственности?

– Мы постоянно контролируем Рощинское поселение, там проблемных зон довольно много: река Рощинка, озера Нахимовское, Большое и Малое Симагинское, Большое и Малое Лебяжье, Солодовское; озера и реки поселков Токсово и Ново-Токсово: Хеппоярви, Вероярви, Кавголовское, Лайдака, Круглое; кроме того — берег Финского залива между Рощино и Выборгом: Озерки, Лужки, Ермилово, полуостров Кипперорт.

– Почему финны позволяют строить вплотную к воде, предъявляя к владельцам жесткие инженерные требования?

– В этом году я впервые побывала в Финляндии, и мне не очень понравилось увиденное. На фьордах вблизи Хельсинки почти нет удобных участков, где не стояла бы постройка. Обойти фьорд по берегу трудно, подойти к воде можно только в заболоченной низине. На мой взгляд, ситуация странная, с учетом того, что 1,5 млн из 5 млн финнов проживают именно в Хельсинки, и наверняка не все могут позволить себе дачу на фьордах. Лишь 10% земли в Финляндии находится в государственной собственности. Береговые участки оформлены как дворовая территория, и владельцы могут изгонять с полицией людей, которые там оказались. Я мечтаю, что в России никогда не было ничего подобного, и буду за это бороться.

В Финляндии — непрерывная преемственность традиции, застройка берегов началась не сегодня, это идет от Средневековья. Но если у финнов пока нет вопросов, полагаю, со временем они возникнут.

– В других российских регионах тоже есть аналогичные группы?

– Зимой этого года образовалось общероссийское движение «Открытый берег», его основали москвичи и жители Геленджика из-за проблем Подмосковья и Черноморского побережья.

– Акции, которые проходили этим летом, подразумевали уже непосредственное физическое действие: снос и демонтаж заборов. Вы начинаете выполнять функции, которые должно осуществлять государство. Вы действуете только в тех случаях, по которым есть судебные решения?

– Не всегда. Добиться такого решения очень трудно. В некоторых случаях были судебные решения, в других — прокуратура просто бездействовала. Мы сочли возможным ускорить этот процесс. Бывало, что имелись предписания о сносе незаконных заборов, но они не выполнялись. Мы пришли их выполнять. Иногда не успевали получить какую-либо бумагу: когда стройка только начинается, действовать нужно быстро.

– Вы не боитесь, что вас начнут преследовать по делам о самоуправстве?

– Это возможно. Мы отдаем себе отчет в этом.

– Почему бездействуют те, кому положено выполнять решения суда?

– Потому что захват берегов — это не ошибка, не сбой системы, а она сама. Сейчас элита стремится быстро «распилить» самые ценные территории: берега, леса и т.д. Против себя самой система не будет бороться никогда. У нас множество фактов: береговую полосу и лесные участки захватывают прокуроры и чиновники, депутаты и крупные представители бизнеса.

– Статус особо охраняемой природной территории помогает в таких ситуациях? Есть ли смысл добиваться его присвоения определенным участкам?

– Безусловно, есть, но с условием, чтобы в положении об ООПТ обязательно был прописан запрет на выделение участков и новое строительство. Сейчас к нам обратился человек, который борется за соблюдение закона в заказнике «Раковые озера». Он располагает документами о собственности в черте этого заказника, выданными совсем недавно. Похоже, на участках, которые ранее были предоставлены в аренду Обществу охотников и рыболовов, были приватизированы постройки. Кроме того, каким-то загадочным образом там образовались приватизированные участки сельхозземель.

– Как относятся к вашей деятельности местные жители?

– Мы узнаем о проблемах в первую очередь от них. Они сами находят наши телефоны в Интернете, звонят, просят приехать и помочь. Степень их активности разная: один хочет, чтобы проблему решил кто-то за него, другой боится, что у него возникнут сложности с захватчиками. Но есть и другие. В Рощинском поселении уже около двух лет действует наш, так сказать, филиал — крепкий и очень сплоченный. Люди контролируют с десяток зон, быстро реагируя на новые нарушения.

– У вас зарегистрировано общественное движение, есть ли юридическое лицо?

– Согласно федеральному законодательству (82-ФЗ), общественное движение имеет право существовать без регистрации в Минюсте. На данный момент единственное официально зарегистрированное берегозащитное движение в области — «Токсовские озера».

– Один из аргументов в пользу собственности: бесхозные берега захламляются…

– Очень важным аспектом своей деятельности мы считаем организацию субботников по уборке мусора. Мы хотим, чтобы берега были не только свободные, но и чистые.

– Трудно собирать народ на субботники?

– Если удается вовлечь муниципальные власти, то все гораздо проще. Например, на субботнике в ООПТ «Болото Озерное» в Выборгском районе нам удалось привлечь к сотрудничеству нового главу администрации Рощино. Он не только вывозил собранный нами мусор, но и организовал автобус для доставки волонтеров. Местные жители еще и еду готовили. В сентябре мы проводили субботник на ООПТ «Озеро Ястребиное» с помощью Федерации альпинизма СПб, сотрудников Комитета по природным ресурсам и МО «Севастьяновское сельское поселение».

– Чем вы зарабатываете на жизнь?

– Я фрилансер, пишу статьи.

– Как семья относится к участию в движении?

– Все это требует времени, выездов. Моя дочь не очень любит ездить за город. Приходится уговаривать.

– Та ситуация, которая сложилась вокруг Химкинского леса, сопровождалась весьма суровыми наездами на активистов. У нас пока поспокойнее?

– Пока удивительным образом обходится без угроз и преследований. Более того, на акциях по демонтажу я вижу: часто хозяева или охрана прекрасно сами понимают, что они неправы. В случае с Химкинским лесом речь шла об огромных инвестициях, поэтому и противодействие было серьезное.

Пока нам везет: мы не сталкиваемся с людьми, которые связаны, например, с силовыми структурами.

– В фокусе ваших интересов только озера, или лесами вы тоже занимаетесь?

– Исторически это не входило в нашу программу, но волей-неволей в последнее время мы занимаемся и этим. Например, Токсовским парклесхозом. Часто эти нарушения совмещаются. Береговые участки на землях поселений кончаются; сейчас застройщики в массовом порядке полезли в леса.

К сведению

Ирина Андрианова родилась в 1977 году в Ленинграде. Закончила философский факультет СПбГУ. Двое детей: дочери 11 лет, сыну 11 месяцев. 
Печатается в журнале «Жилая среда», в «Новой газете».