Эстетика и свобода

Вообще-то, свобода - в нарушении правил. Автобиографический роман? Мемуары? Роман с ключом? Беллетризованное эссе? В общем, книга одного из самых талантливых и ярких искусствоведов современной России Сергея Даниэля «Музей». Мало кто нынче может так внятно, занимательно и достойно рассказать о живописи. Но нынешняя его книга не искусствоведческая. Межжанровая. Чем-то напоминает поздние мемуарные опыты Валентина Катаева. Тоже своеобразный «Алмазный мой венец». Дорогие для автора люди спрятаны под псевдонимами: Циркуль, Лобачевский, Каргер, Старик… Они слишком ему дороги, чтобы называть их настоящими именами. Тот, кому они так же дороги, их узнает. Тот, кто ими заинтересуется, узнает, что Старик (к примеру) – Григорий Яковлевич Длугач, ученик Петрова-Водкина, родившийся в 1908-м, умерший в 1988-м, создавший неофициальную школу, условно названную «Эрмитаж», что в этой школе был и Сергей Даниэль – замечательный художник, как выясняется. Почему выясняется? Потому что в книге есть его рисунки, сделанные в период ученичества у Длугача.

Итак, книга. О чем она? О поисках свободы и красоты в очень несвободном и весьма уродливом обществе. Вот советский подросток, сын фронтовика. Вот его становление, превращение во взрослого человека, в человека искусства. От начала пятидесятых до конца восьмидесятых. Подробно описаны художественное училище, институт, битломания шестидесятых, разговоры на кухнях, любовь, переезд из центра в новостройки, халтура и работа. В какой-то момент главный герой знакомится со Стариком и становится Учеником. Он находит свободу и красоту в верном служении искусству, в жесткой дисциплине. Где бы он ни зарабатывал деньги, в каких бы парках, красных уголках и детсадах ни оформлял наглядную агитацию, каждый день - в Эрмитаж и под строгим взором-надзором лысого Старика умно копировать старых мастеров, понимать и постигать, почему эта линия проведена так, а не иначе, находить верные соотношения пропорций, думать и рисовать.

Один из лейтмотивов книги – удивительная новелла Бальзака «Неведомый шедевр» и ее главный герой, не узнанный гений живописи Френхофер. Если не читали эту новеллу, прочитайте, а потом - «Музей» Даниэля. Тогда вам понятнее станет финал этой книги: «Теперь и в наших краях Старик стал легендой. Странная судьба! От него осталось разве что два десятка холстов. Помню, как однажды в Музее он долго стоял у маленькой картины неизвестного мастера, всматривался, надев очки, потом сказал: “Как это хорошо – «неизвестный мастер». А что значит быть известным? Пыль в глаза…” Имени его я не назову».

Бегство от свободы

В отличие от главного героя «Музея» Сергея Даниэля этот персонаж широко известен. Его наследие живо до сих пор. Его стиль надолго впаялся в управленческий стиль России. Я имею в виду Николая I. Именно ему посвящена книга Якова Гордина «Николай I без ретуши». Монтаж документов, снабженный авторскими пояснениями. По всей видимости, это лучшая книга о Николае Павловиче Романове. Никому до сих пор не удалось показать, что это был трагический человек, глубоко несчастный, травмированный с самого детства, каковое и врагу своему не пожелаешь. Обожаемый отец, которого с согласия старшего брата зверски убили в нескольких шагах от твоей детской спальни. Воспитатель, который с одобрения и согласия маман за малейшую провинность лупцует чем попало, а если ничего под руку не подвернулось, просто шарахает об стену так, что воспитанник теряет сознание. У Гордина приведены слова Николая, дескать, я же мало что знаю, мало чему учился, вот как в 18 лет пошел в армию, как надел мундир, который стал моей второй кожей, так до сих пор и хожу … в мундире.

Никто из писавших до сих пор о Николае не обращал внимания на трагедию человека - Николая Павловича Романова. А Гордин ее представил более чем убедительно. Бегство от свободы в казарму – вот как называется эта трагедия. От сложности и пестрой, мучительной многообразности жизни туда, где все понятно, все предписано и расписано. В общем, это бегство в смерть. Большой блок материалов в книге посвящен смерти Николая. Смерть он принял так, как будто всю жизнь к ней готовился. Ушел из жизни, как солдат с тяжелого, утомившего его поста. Уважение к нему, сочувствие – огромное. Но до чего же верно сказал о его царствовании его любимый сын Константин Николаевич: «Мы 30 лет ошибались. Эти 30 лет будем не раз поминать». До сих пор помним. Николай I без ретуши.

Авт.-сост. Я. Гордин. – СПб.: Амфора, 2013.

Триумф свободы

Но если вам не по душе трагедии и если рядом пасутся дети, то лучше книжки, чем та, которую недавно выпустило издательство «Вита Нова», не найти. Это «Французские народные сказки» с дивными иллюстрациями Светы Ивановой. (Я не фамильярничаю, питерская художница и поэтесса сама себя так называет.) Они очень смешные и очень страшные, в чем-то похожие на наши сказки, в чем-то от них резко отличающиеся. Деталями, разумеется. Но в деталях-то все и дело, верно? Допустим, бедный крестьянин воспитывает найденыша. Каждое утро под подушкой у сироты обнаруживается 50 экю. Спустя некоторое время крестьянский воспитанник отправляется искать своих родителей: «Он сообщил о своем намерении приемным родителям. Они его очень любили, быть может, отчасти из-за тех 50 экю, и всячески старались его удержать». Вот это монетное апропо – великолепно. А самое главное: в этих сказках такая любовь ко всему, что движется, ко всему, что свободно, что читать их донельзя интересно и весело. Тем паче, что сказки помещенные «Три охотника», «Выклеванное сердце», «Наказанная королева» и «Ночь четырех ненастий» представляются мне настоящими шедеврами литературы, созданными совершенно неизвестными, скорее всего, неграмотными, но литераторами. Французские народные сказки.

Пер. с фр.; Статья И. В. Лукьянец; Коммент. Н. С. Егоровой, А. Э. Храпунович. – СПб., 2013.