Плохих людей нет…

Сборник повестей Наталии Соколовской «Вид с Монблана» – очень петербургское, даже очень ленинградское произведение. Не только потому, что оно посвящено историям жильцов одного подъезда петербургского дома, и не потому, что повествует о разных людях от интеллигентов до работяг и включает историю города от довоенных репрессий и блокады до перестройки и пост-перестроечных времен. Это петербургское (ленинградское) ноу-хау: женская, задушевная, сентиментальная, сюжетная проза о мерзостях быта. Если учесть, что бытовые настроения поданы с натуралистическими, тщательно выписанными подробностями, то станет ощутим довольно крепкий букет этого продукта.

Тему такой прозы можно обозначить так, как назвал серию романов фантаст и китаист Вячеслав Рыбаков: «Плохих людей нет». А если люди поступают плохо, значит, слишком уж чудовищны условия их существования. Однако и в самых немыслимых условиях кое-кто умудряется поступать хорошо. Собственно, о чем бы ни писала Наталия Соколовская: об интеллигентке Августе Петровне и ее попугае («Моя тетка Августа»), о несчастной пролетарке, вкалывавшей на секретном заводе, и ее слепой дочери («Моцарт в три пополудни»), о старом питерском географе, спасшем мальчика и девочку во время блокады («Вид с Монблана»), о добросовестном докторе и его несчастной любви («Винтаж») или о дворничихе из деревни («Сука в ботах») – она всюду будто твердит не выговоренное вслух заклинание: «Плохих людей нет».

Соколовская Н.  Вид с Монблана.. – СПб.: Лениздат, 2013.

Игра

В новом романе Фигля-Мигля «Волки и медведи» никакой задушевности и сентиментальности. Мужская рука. Графика. Может, и цветная, но четкая. Лауреат премии «Национальный бестселлер» этого года Фигль-Мигль – персонаж мифологический, сказочный. Ведьма на помеле, свои виражи она нарезает, почитай, с середины 1990-х. Фигль-Мигль принадлежит к почти вымершему племени рассказчиков, выдумщиков историй. Современный прозаик видит свою задачу в том, чтобы вывалить на голову уважаемого читателя мешок своих слабо связанных эмоций, переживаний и мыслей. Читатель – умный, он разберется. Фигль-Мигль – другая. Она умеет интересно выдумывать. В России этим даром обладало не так уж много писателей. Братья Стругацкие среди них на первом месте. Но они реалисты, хоть и писали фантастику. Фигль-Мигль – фантастка, даже когда пишет про современную жизнь. Она игровик. Читатель открывает ее книгу, видит эпиграф, лихо переделанный из детской считалочки: «Со второго этажа / полетели три ножа. / Красный, белый, голубой - / выбирай себе любой» - и понимает: скучно не будет. Его приглашают в игру. Каких бы ужасов ни напридумывал автор, будет не оторваться от чтения.

Если обрисовать обстановочку последнего романа Фигля-Мигля, то гипотетического читателя передернет: ничего себе «игра в классики». В будущем Россия распалась на удельные княжества, меньше средневековых, в одном Петербурге – несколько государств, полубандитских, понятное дело, а вокруг - Джунгли с одичавшими, обнищавшими деревнями. Жуть. А читать не жутко. Благодаря еще одному свойству Фигля-Мигля, тоже не частому среди современных российских беллетристов. Она любит своих героев. Поэтому все они: и язвительный, талантливый, остроумный филолог-апокалиптик Фиговидец, и экстрасенс Разноглазый, и русско-китайский контрабандист Дроля, и автовский следователь Вилли, и Городской следователь Порфирьев, и даже Канцлер Финбана Николай Павлович - на редкость обаятельны. С ними (повторюсь) интересно, читатель ждет, что же еще отмочит тот или иной герой. И ожидания не обманываются.

Фигль-Мигль. Волки и медведи. СПб.: Лимбус Пресс, 2013.

Случайный человек

Роман Йохена Шимманга «Новый центр» и похож на «Волков и медведей» Фигля-Мигля, и очень от него отличается. В нем тоже описано посткатастрофное будущее родной страны (Германии) и родного города (Берлина). В стране установилась военная диктатура. Диктатуру свергли. Нет, не сами немцы, а англо-американские войска. Войска все еще в Германии, обеспечивают процесс демократизации. В Берлине, в районе бывших резиденций диктаторов, селятся анархисты, бывшие противники режима, ну и случайные люди вроде главного героя. Один из бывших противников режима организует здесь библиотеку, а главный герой помогает формировать фонды. Поблизости от библиотеки - компьютерный центр, в котором работает весьма лихая девушка. У нее с главным героем завязывается роман. По ходу дела выясняется, что компьютерный центр, по-советски говоря - «почтовый ящик», разрабатывающий сверхоружие. Собственно, изобретает его любовница героя, а компьютерщики доделывают детали. По ходу дела многое выясняется и случается: и неудавшаяся попытка госпереворота, учиненная бывшими сторонниками диктатуры, и неудачный поджог библиотеки, и убийство бывшего идеолога режима, и бегство его молодой жены, и разоблачение подростковой банды, грабившей магазины в столице… И во все эти события оказывается против своей воли втянут главный герой. Даже не против воли, потому что у него нет воли… И не то чтобы втянут: он чиркает по самой обочине события, еще шаг - и он окажется в самой гуще. Но он не делает этого шага. Он вообще никаких шагов не делает. История прокатывается над ним опасным громом, проливается ливнем, а он выходит сухим из воды. В этом принципиальная разница между романом Фигля-Мигля и романом Шимманга. Фигль-Мигль точно знает, что «если гром всемирный грянет», то всем мало не покажется. Шимманг уверен: если что – кривая вывезет. Фигль-Мигль права. Не вывезет. 

Шимманг Й. Новый центр. Пер. с нем. И. С. Алексеевой. – СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2013.