Кризис нежного возраста
Время жизни человека измеряется годами, жизнь периодического издания — выпусками.
Вы держите в руках 50-й номер «Пригорода».
С ума рехнуться!
Сто интервью с самыми разными людьми. Среди них попадались вице-губернаторы и девелоперы, строители и социологи, актеры и писатели. Были собеседники более интересные, были менее, но начисто скучных практически не встречалось. Да хотя бы только ради того, чтобы иметь официальный повод приставать с вопросами к Сергею Мигицко или Александру Городницкому, — стоило затевать весь этот проект!
Больше двух сотен аналитических обзоров. По меркам прессы, «Пригород» — совсем юное издание, сущее дитя. Мы, однако ж, успели застать и взлет рынка, и сокрушительный обвал, и теперь присутствуем при мучительном ренессансе. Считали объем продаж в штуках (домов) и в рублях, рисовали загадочные графики, пытались в прогнозах заглянуть за последнюю обложку — что там дальше? Тоже ведь авантюра чистой воды: переводить на язык цифр предмет (рынок), в существовании которого не до конца уверены даже сами участники процесса!
Многого не понимали, о чем-то умалчивали — случалось, но врать не врали.
В рубрике «Место имения» — полсотни роскошных историй про человека и его дом.
Кайф ситуации — как у советских ученых: удовлетворение любопытства за казенный счет. Мы делаем то, что нам на самом деле нравится, и нам же за это еще и платят! У кого кризис? У нас — нет.
Для меня лично самая большая неожиданность связана с вот этим разделом — с колонкой Editorial. Обычно это суперское место в других изданиях используется, чтобы сказать о чем-то социально важном. Или перечислить главные материалы номера.
А тут оказалось, что какие-то случайные наблюдения (ну ладно, не совсем случайные), обрывки размышлений, которые кажутся важными перед рассветом и начисто тускнеют к вечеру, — вся эта дребедень вдруг отливается в некую форму и задевает струнки в душах десятков людей, которых я не видел и не увижу.
Мастера спросили: как это он делает корабли в бутылке? Он объяснил: «Беру разные веточки, веревочки, щепочки. Добавляю клея, взбалтываю. Получаются разные фиговины. Иногда — корабли».
Каждый раз эта колонка пишется на флажке, перед отправкой в типографию. И каждый раз, ставя точку, я боюсь разоблачения.
Мне как-то неуютно в сообществе коллег. В силу профессиональной специфики, ежедневно пропуская сквозь себя информационную Ниагару, журналисты быстро изнашиваются. Разучиваются удивляться, реагировать, распознавать в мутоте будней маленькие ежедневные чудеса. Многие превращаются в таких пригламуренных экклезиастов. Это не вина, а беда, конечно: сделать себе профессию из удобрения газетных полос переваренными чужими судьбами — врагу не пожелаешь. Нарастает защитная корка.
И это заразно.
Мне кажется, что совершенно необходимо сохранить эту способность: смотреть вокруг и хотя бы иногда видеть как будто впервые. К примеру, сугроб с торчащей антенной, напоминающий кадр из «Кавказской пленницы». Или крупнопористый городской снег без фотошопа… Представить в красках диалог грузчиков, волокущих рояль по винтовой лестнице на 4 этаж престижного таун-хауза. Задавать важным чиновникам и солидным бизнесменам разные дурацкие вопросы, на которые они почему-то не очень любят отвечать. То есть фокус такой: под собственной личиной солидного господина при должности, которому неудобно не ответить, пытаться сохранить мелкого ребенка, обязательно старающегося докопаться до первопричин.
А открытиями — делиться с вами.
Первый номер «Пригорода» начинался марктвеновской цитатой: «Покупайте землю — ее больше не производят!»
Пятьдесят номеров спустя мы вправе продолжить ирландской пословицей: «Когда Бог создавал время, он создал его достаточно».
Не так ли?
Удачи вам!
Синочкин Дмитрий