1188
0
Елисеев Никита

Хронотоп. Бибдиалоги

До чего шикарно! Просадить все состояние не на леденцы,
как Гаев, а на красивых баб и вино, после жить в сторожке
окруженным всеобщей любовью и родственников, и крестьян.

Хронос — время, топос — пространство. Хронотоп, време-пространство, время, впаянное в пространство; пространство, пронизанное временем. Термин введен в науку и культуру Михаилом Бахтиным. Как этот термин растолковать, не знаю. Но что-то есть, что-то есть, что-то нами порой ощущается хронотопическое.

In media res

…И вот сижу я на своем рабочем месте в Публичке, вижу, приближается ко мне милая, интеллигентная, аккуратная старушка. Пока приближалась, на взгляд определил: или ищущая предков, или краеведка. Раньше меня раздражали ищущие предков. Теперь я их полюбил. Во-первых, без них Публичка вообще опустеет. Во-вторых, большая история складывается из микроисторий, историй семей. Чего только не раскапывают предкоискатели в большой истории — от «Волынской революции 1818» (волнения польской шляхты в Волынской губернии в 1818 году) до экипировки русских войск в 1904–1905 (один из предков ищущих предков, сибиряк, скончался в русско-японскую войну от… теплового удара, это ж в какой тулуп погрузили сибиряка!)
Я почти угадал. Старушка была краевед. Их-то я любил и люблю всегда. Ее интересовали Торошковичи Новгородской области. По указателям к «Памятным книжкам Новгородской губернии», увы, села не оказалось. Краеведка объяснила, что это теперь оно Новгородской области, а до революции было в Петербургской губернии. Любимая игра всех руководителей российского государства, начиная с Петра: менять границы своих регионов, переименовывать их. Интересно же. И сразу видно, что руководишь, а не просто отбываешь службу.
Да, такое село упоминается в нескольких «Памятных книжках Петербургской губернии». Назвал, в каких. Краеведка ушла заказывать справочники. Пока она возилась с «Памятными книжками…», я по Рунету поглядел, что за село. Древнее поселение. Упоминается в 1500 году в книге Водской пятины. По переписи 2010 года в селе жило четыре человека. Поглядел на фотографии. Красивые места. Луг, река. На берегу реки — барский дом, рядом — церковь. Старушка вернулась. Я показал фотографию на мониторе: «Они? Торшковичи?» — «Они, — кивнула краеведка, — старая фотография. Такой церкви уже нет. Сейчас восстанавливают…» — «Взорвали в 30-е?» — «Нет. В 30-е закрыли. После войны разобрали на кирпичи для печей».
«А, — говорю, — как же, как же: “Все печки села Никандрова сложены из кирпичей — из выветренных временами развалин местного храма”, да? Как там дальше-то? “А кирпичи согревают — в составе печей — тела, как прежде — в составе храма — душу они согревали. Они по первому случаю немного погоревали, но ныне уже не думают, что их эпоха прошла”». — «Что это?» — удивилась краеведка. «Борис Слуцкий, — объяснил я, — стихотворение “Памятник старины”». — «Ах, это Слуцкий, — как-то очень хорошо, ностальгически сказала женщина, — понятно…»
После чего пояснила, что ее интересует не вся история Малых Торошковичей, заметьте, Малых, на другом берегу реки — Большие, они-то как раз в Ленинградской области и раньше принадлежали другим помещикам. Историю этих сел она знает: и когда храм построен (в 1741 году), и когда кладбище при храме уничтожили — перед самой войной (надгробные плиты пошли на строительство Лужского оборонительного рубежа). Ее интересует, когда Малые Торошковичи были проданы Новосильцеву. «А кому принадлежали Малые Торошковичи до Новосильцева?» — поинтересовался я. «…цыну, — сказала краеведка, — Владимиру Николаевичу …цыну». Я чуть не подпрыгнул: «Так у нас в Публичке его родственница работает. В три часа меня сменит. Недолго до трех осталось…»

Объяснение акронима

Понимаете, Лена …цына мне рассказывала историю своей семьи. Неловко как-то в связи с этим писать полную фамилию. Конечно, человек, знакомый с историей советской науки и техники, сходу раскусит акроним. Ну, что поделаешь.
…цыны, кстати, были в родственных отношениях с дворянским родом Лопатиных. Прадедушка Лены, петербургский адвокат Барт, сын знаменитого Германа Лопатина, того самого, который дружил с Марксом, переводил «Капитал», пытался помочь бежать Чернышевскому. Царская и советская цензура, не сговариваясь, вычеркнули из последней речи Желябова на суде один абзац, где были такие слова: «К сожалению, наши революционные кружки, как и прежде, состоят в основном из дворянской молодежи». (Сам-то Желябов был сыном крепостного из крымского села Кашка-Чекрек.)
Лена — восхитительно воспитанная, красивая полная дама. Она мне и рассказала кусок истории своей семьи. Ее дядя был знаменитый физик. А ее отец был математик, не знаменитый. Он не успел стать знаменитым, потому что его посадили. (Это был такой метод у Сталина. Заложничество. Сергей Вавилов — президент АН, а брата Сергея, Николая Вавилова, смертным боем бьют в саратовской тюрьме на допросах.) Математика отправили на Колыму, а физика оставили. На Колыме математик выжил чудом. В один прекрасный (для него) день на разводе начальник гаркнул: «Бухгалтера есть?» Вышло несколько человек, в их числе математик. (Что он, с бухгалтерией не разберется?) Бухгалтеров развезли по нескольким колхозам. …цын разобрался. Весь оставшийся срок его с развода увозили в канцелярию колхоза вести бухучет. Потому и выжил.

Дворяне

«А почему Вы думаете, что Ваша сотрудница — родственница Владимира Николаевича …цына?» Я пожал плечами: «Дворяне все родня друг другу…» — «И приучили их века, — подхватила старушка, — глядеть в лицо другому кругу всегда немного свысока…» Мне так тепло стало на душе. Человек знает великую поэму Блока «Возмездие»! Единственный стихотворный текст, где Блоку удалось пошутить, да как! «И, встретившись лицом с прохожим, ему бы в рожу наплевал, когда б желания того же в его глазах не прочитал…»
Я указал на старую фотографию: «Помещичий дом сохранился?» — «Да. Сначала была школа имени Некрасова, а потом лагерь». Я как-то напрягся, и краеведка меня успокоила: «Ну что Вы. Пионерлагерь “Дзержинец”». Я фыркнул. «Почему Вы усмехнулись?» — «Учитывая судьбу отца нашей сотрудницы, название пионерлагеря в одном из имений его рода как-то зловеще значимо». — «Он был репрессирован?» — «Да». — «Господи, что же тут смешного?» Я подумал: «Смешного мало, но почему-то тянет вот так фыркнуть. Будем считать, что это — парадоксальная реакция. А почему двойное название: Малые Торошковичи — Тырково?»
Краеведка охотно объяснила: «С XVIII века имение принадлежало Тырковым. Потом одна из Тырковых вышла замуж за одного из …цыных». — «Вот, — обрадовался я, — наглядная иллюстрация взаимородства дворян. Это же тот род, из которого кадетка Ариадна Тыркова?» — «Да, про нее говорили: единственный мужчина в ЦК партии кадетов». — «Это она маскулинности у мужа своей гимназической подруги, Наденьки Крупской, поднабралась…» И я с удовольствием рассказал про одну из шуток Ильича, оставшихся в благодарной памяти подруги его жены.
Однажды Ильич пошел провожать Ариадну Тыркову до конки или извозчика. Была зима. Конки и извозчиков долго не было. Ильич и дама зябли. Ильич глянул на даму с ленинским прищуром и согрел шуткой с очаровательной дворянской картавостью: «А скоро мы вас, либералов, вешать будем, да, вешать…» Старушке шутка не понравилась. Мне стало неудобно. Я посоветовал посмотреть «Сенатские объявления», там печатались сведения о купле-продаже имений. «Так срок-то с 1865 по 1885…» Спросил, была ли краеведка в РГИА. Не была. Посмотрели их сайт. «Оп-па», — сказал я. «Нашли?» — заволновалась старушка.
«Не то, но нашел. Начиная с 1861 года Владимир Николаевич …цын только то и делал, что продавал свои земли. В основном своим временнообязанным крестьянам, бывшим крепостным. Вот, смотрите…» Краеведка посмотрела и удивилась: «Как это? Дело о продаже земли временнообязанным крестьянам села Речки с 1863 по 1883 годы?» Я пожал плечами: «Во-первых, деньги могли вноситься частями. Во-вторых, обычная для России канцелярская волокита. Огромный чиновничий аппарат, ксероксов нет, сканеров нет, все перьями — тыр, тыр — и за очень маленькое жалование, заметьте, поскольку чиновников много. Если надо ускорить процесс, то… ну, Вы понимаете, а если человек не слишком богат, как …цын и его крестьяне, или слишком принципиален, то потерпи, родной, эвон сколько бумаг у нас». — «Так вот в чем дело! В областном архиве есть дело о продаже земли Новисильцеву, даты с 1865 по 1885. Я думала, как это возможно? Двадцать лет…»

Дедушка Володя

А потом пришла Лена. «Владимир Николаевич …цын, — спрашиваю, — не твой родственник?» Она аж заулыбалась: «Ой, дедушка Володя, его так называли. Мне про него папа рассказывал. Он был замечательный. Очень добрый. Его крестьяне очень любили. Только непутевый. Очень непутевый. Ну, пил, конечно, и женщины. В общем, он все продал и жил в сторожке в своей деревне. Его очень, очень любили…»
«Отличное начало мемуарного очерка, — сказал я, — “Его любили женщины и крестьяне…”» — «Нет, — возразила Лена, — женщины его не любили, раз обдирали, как липку. Это он их любил, а они любили его деньги». — «Тоже неплохо, — исправил я начало гипотетического очерка, — “Его любили крестьяне, а он любил женщин и вино”. Сейчас придет женщина, она интересуется продажей одного из поместий Владимира Николаевича в Петербургской губернии, ныне Новгородской области». — «Ну, таких подробностей я не знаю. Во Пскове живет моя племянница, она занимается историей нашего рода. У нее огромный архив собран…» — «Вот и прекрасно, прямо по курсу та самая читательница. Пост сдан, пост принят…»
Я оставил двух женщин беседовать, а сам подумал: «Ну до чего шикарно! Просадить все состояние не на леденцы, как Гаев, а на красивых баб и вино, после жить в сторожке окруженным всеобщей любовью и родственников, и крестьян. Настоящий мужчина!»

если понравилась статья - поделитесь: