Исповедь меньшевика
Должен признаться: у меня всегда были проблемы с присоединением к коллективу. Насчет «каплею литься с массами».
Самый большой коллектив, в котором я твердо знал свое место и вкалывал на общий результат, — распашная четверка без рулевого. Но это давно.
С тех пор так и пошло, все труднее и труднее. Даже армия, которая на раз-два приводит к единообразию любого индивида, и то скользнула по мне, едва поцарапав. «Связист командного пункта ПВО» — штучная специальность.
Когда десяток человек корпят над продуктом и каждый занимается своим делом, а в результате получается, к примеру, яхта или приличный журнал, — это ведь совсем другое.
Что хорошего могут сделать 30 000 футбольных фанатов, собранные вместе?
Толпа к созидательному труду не приспособлена. Нет, раньше когда-то было — блок на пирамиду затащить, это да, только толпой. Под руководством фараоновой вертикали. В новейшие времена — БАМ проложить или целину распахать в пыль. Еще — северные реки на юг завернуть. Удивительно бессмысленный результат коллективных усилий.
Поэтому (скажу сейчас кощунственную вещь) противопоставлять один митинг другому не хочется. И чем больше соберется оппозиции — тем больше она будет похожа на «наших».
Казенный митинг можно победить, наверное, мюзиклом. Или анекдотом. Хотя само понятие «победа» в этом контексте предполагает уподобление. А именно этого крайне не хочется.
«Я думаю: право ли большинство?/Право ли наводненье во Флоренции,/ Круша палаццо, как орехи грецкие?/ Но победит Чело, а не число». Что любопытно: на эти немудрящие стишки про «неправоту большинства» Андрей Вознесенский со товарищи собирал стадионные аудитории.
Прикол в том, что большинство неправо практически всегда. Но объяснять ему это не следует. «Коллективное» бывает только «бессознательное», «коллективного сознательного» не дождешься.
Английский антрополог Робин Данбар, изучая приматов, вычислил количество социальных связей, которые человек может поддерживать. В среднем 150. Ну и правильно, больше, наверное, и не надо.
Если больше 15–20 семей — община разваливается.
А меня все время норовят запинать в какую-нибудь совокупность. К «хорькам» причислить, как «жемчужный прапорщик». Или к «бандерлогам» (как на днях изволил отозваться премьер об оппозиции). Или к «рассерженным горожанам» (предложение кардинала Суркова).
Ладно еще на уровне бизнеса: напишешь про гадкую фирму, что она гадкая, а начальник — фармазон, так сразу звонят и начинают разговор с фразы: «Я знаю, что вам заплатили». (Конечно, такая картина мира его больше устраивает.) Но ведь и на уровне государства — ровно то же самое! Мировая закулиса проплатила мой одинокий голос, скорбно отданный за «Яблоко». (Ну некому больше, а с Александром Кобринским, который теперь в ЗС, я хотя бы знаком.)
Фокус простой и понятный: чтобы меня как-нибудь употребить, надо сначала в какой-нибудь ряд втиснуть. Вот именно этого я и стараюсь избегать, пока сил хватает.
Частный дом противостоит многоквартирному муравейнику. Квартира — иногда приятный, но промежуточный этап на пути к оптимальной организации жизненного пространства.
То же и с журналом. Тиражей «СПИД-инфо» нам не видать, да и ладно.
Вот присудили премию от НАМИКС — ну и спасибо, мы разделим эту тихую радость с каждым из наших немногочисленных читателей наособицу. Не выясняя, кого мы там победили и на каких основаниях.
«Мир ловил меня, но не поймал» — написано на могиле философа.
Главное — вовремя сделать скользящий шаг в сторону.
Удачи вам!
Синочкин Дмитрий