– Давно ли работает ваша архитектурная фирма?

– Мы существуем с 2003 года, занимаемся преимущественно проектированием частных домов. С началом кризиса тема многоквартирных комплексов стала сокращаться, а частные заказчики всегда есть. И мне это направление всегда было интереснее. Кроме того, крупные заказы получает только узкий круг архитекторов, конкурсы проводятся закрыто, поэтому молодых имен совершенно нет в нашей архитектуре.

– Многие ваши коллеги избегают необходимости вести долгие переговоры с «физиками»…

– Мне интереснее общаться с людьми, чем с организациями. Понимать, что им нужно, какой стиль, какой набор помещений… Конечно, это непросто, бывают и капризы, и взаимное недопонимание. Это приходится преодолевать. Зато потом есть что вспомнить.

– Много работы?

– Сейчас одновременно проектируем четыре объекта (один в Швейцарии). За год — не более десятка. Это очень небольшой рынок — частные дома на заказ. Сейчас в фирме кроме меня четыре специалиста.

– Какой проект самый любимый?

– Наверное, последний — «Золотая волна», тот дом, который мы представляли на конкурсе «Пригорода»… Заказчик — сам по себе интересный человек, его бизнес связан с IT-технологиями. Впрочем, большинство наших клиентов — владельцы бизнеса…

– А где вы их берете? Они вас по цепочке передают друг другу?

– Заказчики приходят разными путями. Многие находят нас через Интернет, через сайт… Другие через знакомых. Чаще — строители нас рекомендуют. Хотя, по здравому рассуждению, должно быть наоборот.

Недавно к нам приходили специалисты из финской фирмы, тоже удивлялись: у них человек, который решил построить дом, сначала идет к архитектору, а уже тот выбирает строителей. Да и во всем цивилизованном мире так. У нас — наоборот.

– Почему?

– Как в 1917 году прервалась традиция частного домостроения, так и не вос­становилась до сих пор. Потом еще Хрущев добавил, когда боролся с излишествами, — статус архитектора сильно понизился. И в глазах обывателя строители стоят на ступень выше, чем архитекторы. Строитель — это нечто основательное; понятно, чем он занимается. А архитектор — что-то вроде вольного художника. Рисовальщик картинок.

– Невысокий статус, видимо, связан с недостаточным профессиональным уровнем некоторых ваших коллег?

– У нас и специальное образование не на высоте. Студенты, выходя из института, выносят с собой уйму неоправданных амбиций при недостатке базовых знаний. Их учат рисовать и придумывать. И не учат разбираться в конструкциях, в стандартах и правилах — с этим много хуже. Практики не хватает. Рабочему проектированию не учат. В XVII–XIX веках начинающий архитектор учился прежде всего практически, помогая мастеру на конкретном проекте. В общем, здесь целый комплекс причин.

– Откуда вы получаете информацию о других проектах, реализованных у нас или на западе?

– В основном — через Интернет. Современные западные наработки у нас практически невозможно применить. Финны принесли два своих каталога. Один — со старыми проектами, другой — с современными. Я им сразу сказал: старый каталог — это именно то, что будет у нас пользоваться спросом.

– Почему же мы не попадаем в общую волну? Ведь наши люди ездят в Европу, смотрят… А приезжают — к старым образцам.

– Сложно сказать. Менталитет другой. У меня был заказчик, для которого мы проектировали дом в Репино. Он тоже много ездил. Но в России он будет строить совсем не такой дом, как в Швейцарии. Там свои традиции, у нас — свои.

Есть другой интересный клиент, немец. У него бизнес по всей России,в том числе и в Петербурге, в Германии — главный офис. Нашел нас в Интернете, заказал проект дома в Германии, потом перенес его же в Швейцарию. Основную планировочную идею разрабатывало швейцарское бюро. Но швейцарцы проектируют в сухом аскетичном стиле. И он попросил нас заняться дизайном фасадов и интерьеров. Мы применили два вида отделки, поменяли некоторые детали.

– Если вернуться к сопоставлению того, что происходит в сфере частного домовладения в Европе и у нас, почему такое различие в менталитете?

– Наверное, рецидивы советского строя. В советские времена господствовало натуральное хозяйство. Человек на своих шести сотках приучился все делать сам. Когда же он наживает капитал и строит дом, он говорит себе: «А чем я, собственно, хуже архитектора? Я сам могу все спроектировать и построить…». Начинает диктовать особенности инженерных систем, какую установку применить. Сделаешь проект — в ходе строительства начинает доделывать, переделывать, какие-то окна внезапно появляются на фасаде. Все уродует. Приезжаешь посмотреть — все испорчено, но заказчик доволен: проявил креатив.

– Наши заказчики знают, чего хотят?

– Больше половины — нет. Не определились. Приходят люди, но даже сформулировать требования, на основании которых можно было бы сформировать техзадание, не могут. Один клиент бегал с нашим проектом по всем знакомым, спрашивал их мнение.

– Вроде бы снова входит в моду северный модерн…

– Исторические стили нельзя досконально репродуцировать: смешно получается. Исторический стиль должен быть преломлен через призму современного сознания.

Собрать на одной площадке реплики памятников — это профанация. Как и буквальный перенос к нам альпийских шале. В самой Швейцарии так уже давно не строят. И у нас ведь не Альпы…

Адаптация европейских достижений идет медленно: мы все время пытаемся догнать запад, и все время не получается. В начале прошлого века архитектор Владислав Карпович писал, что в строительстве особняков мы отстаем от запада, он предлагал перенимать западный опыт. С тех пор отставание только увеличилось.

– У нас сложилась культура загородного проживания?

– Мощного движения в пригород, как это было в Штатах, у нас нет. Однако качество жизни в мегаполисе ухудшается: загазованность, пробки. Стремление за город — естественная тенденция. Но без помощи государства, без строительства дорог, сетей, без льготного кредитования это стремление очень ограниченно.

– Вы верите, что государство будет стимулировать загородное домостроение?

– Государство занято совсем другим. Пытается всеми способами наполнить бюджет. Повышает налоги…

– Кризис кончился?

– Думаю, еще нет. Спрос сжался, дорогих домов люди не заказывают, за проектирование не готовы платить такие деньги, как раньше. Получается, что на проектировщиков налагают всякие дополнительные обязательства, а при этом стоимость проектирования повысить невозможно. На рынке действую какие-то фрилансеры, люди к ним обращаются, потом начинают ругать архитекторов…

– У вас традиционные расценки — 5% от стоимости проекта?

– Примерно так. Правда, зависит от размера проекта: чем больше — тем ниже. И наоборот, бывает, что в 5% и не вписаться: налоги, теперь еще членство в СРО, дорогое программное обеспечение. Сейчас затраты для выхода на рынок в пять раз превышают те, что были при старой лицензионной системе.

На западе законодательно утверждены расценки на проектирование. У нас цены формируются по принципу демпинга: кто дешевле предложит.

– Директивные цены, допустим, установить можно, но как определить необходимый минимум качества?

– Можно разработать и утвердить какие-то образцовые проекты, которых надо было бы придерживаться, в проработке узлов и так далее.

Наши заказчики не ориентируются в репутационных рисках; иногда они даже не смотрят, какие проекты реализовал архитектор. Не понимают, что хороший проект помогает экономить средства на строительство.

Мы не только работаем на заказ, мы продаем и типовые проекты. Лучше реа­лизуются экономичные решения, небольшие площади — от 100 кв.м. Меньше 100 кв.м — это уже эконом-класс. Такие разработки не пользуются спросом. Когда человек строит дом, он все-таки хочет выйти за рамки типовой квартиры. Большинство заказов — от 100 до 200 кв.м. Это полноценный дом с достаточным количеством спален, с просторной гостиной, со встроенным или пристроенным гаражом — в общем, все что нужно для одной семьи. Больше 200 — это уже какие-то изыски, дополнительные требования.

– Можно ли типовой каркасный дом сделать красивым?

– Любой дом можно сделать красивым. И типовой тоже. Вопрос в том, насколько он будет соответствовать месту. И как его реализуют.

Индивидуальная архитектура по определению дорогая. Она требует времени. На эскизный проект самого простого дома уходит не менее месяца. Объект посложнее — полгода и более: сформировать задание, сделать планировки, которые устроили бы заказчика, нарисовать, порой еще в нескольких вариантах…

– Ваши проекты часто воруют…

– Я даже судился дважды по этому поводу. Наше законодательство и судебная система — какие-то фиктивные. Они вроде есть, но на самом деле их нет. Все работают, а результата нет. Я оба раза выиграл, но компенсации, которую присудили, так и не получил.

В Америке можно было бы отсудить миллионы.

– Для вас что первично: планировки или фасад?

– Если есть хорошая планировка — фасады получатся сами собой. Исходить надо из планировочных решений…

– И в «Золотой волне» вы двигались так же — от планировок?

– Там решение было определено пожеланиями заказчика и близостью к заливу. Он пришел к нам с проектами Захи Хадид, реализованными в Подмосковье, и сказал: «Я мечтал о яхте, но жена считает, что сначала нужен дом. Надо построить такой дом, чтобы он напоминал о море». Его не интересовали дома со скатными кровлями. Участок — в «Золотых песках».

Когда он увидел результат, сказал, что Заха Хадид должна курить в сторонке… Ему понравилось. Мы стали развивать идею. Вносили изменения в планировку. Там запланированы довольно сложные инженерные системы, элементы «умного дома».

Но и в этом случае с заказчиком пришлось побороться: он хотел, чтобы образ яхты был более детальным: мачты, иллюминаторы. Мы убеждали, что лобовые решения — не лучшие.

Строить еще не начали — помешал кризис.

– Может быть, маленькие фирмы вообще отомрут — останутся только глобальные фабрики проектов…

– Возможно, но это скучно. Инновационные решения во всем мире появляются именно в маленьких фирмах.

К сведению

Константин ЕРМАКОВ родился в 1967 году в Ленинграде. Закончил ЛИСИ. Работал в мастерской Тимофея Садовского.  С 1994 года публиковал свои проекты частных домов в журнале «Частная архитектура». В 2003-м организовал собственное архитектурное бюро «АТРИУМ». Создал сайт www.architek.spb.ru на котором собрал собственные проекты и разработки коллег из Петербурга, Москвы, Ростова-на-Дону. 
Женат, имеет трех дочерей. Увлекается историей, собирает фотографии с видами дореволюционного Петербурга.